Каждое утро я пробуждаюсь философом. Я обозреваю мир и прошедшие века. Сегодня я проснулсяфилософом Любви
Любовь Любовь к морю Любовь к музыке Любовь к красоте Любовь к Матери Божественная Любовь
Мне очень жаль людей, этих бедняг, кто они? Что любят?
Для любви был создан этот мир
И любовью он жив. Это первый инстинкт жизни.
А потом... что? Растение любит солнце, ищет солнце. Маленькая зеленая водоросль обвивается вокруг камня, чтобы пить жизнь. Все живое вокруг жаждет и ищет, и хочет получитьсвою добычу в любви или (кажется) в жестокости, ибо оноизголодалось по любви и хочет насытиться этой жизнью, такой трепещущейи пронизанной солнцем, которая пробивается из-под земли, чтобыобрести свой свет и свое дыхание любви. И это ищет и ищет повсюду, чтобыотыскать... Отыскать то, что не имеет ни имени, ни философии, но чтодышит на ветру, трепещет на ветру, но что же там трепещет?
Миллионы существ и созданий на протяжении тысячелетий ищут ту же самую Вещь, не имеющуюимени, ищут с разной исступленностью, но упорно. Можно все облечьвнешней логикой, этакой геологией, но под этим кроется что-тоеще, оно толкает, и это та же самая вещь. И так продолжается века, словно Это не нашло ни своего времени, ни цели, не утолилосвой голод, свою жажду, не нашло того, что породило его.
И тогда все было облечено суетными несуразностями, так и недавшими никому удовлетворения, а в результате -бренные человеческие создания, с еще большей жестокостью, божественностью,святостью или дьявольщиной, и такой неудовлетворенностью, чтокажется, Земле самой хотелось бы уничтожить и свою цель и то, что пульсирует там,внутри. Этим созданиям только бы обладать ивластвовать, или нападать на то, что у них не получается любить. Это любовьнаизнанку. Это нечто, что может разрушить все.
И все равно, что-то продолжает пульсировать там, внутри. И это будет продолжать пульсировать под другими небесами, пока ненайдет удовлетворения.
А почему не сейчас?
Ибо то, что любит, это радость, которая любит радость. Это музыка, которая любит свою ноту. Это великое море, которое любит свою волну. Это Мать миров, которая любит своих детей и желает их радости.
Итак, в это утро я очнулся от блаженного Небытия и, в то же мгновение, увидел эту марионетку, пытающуюся восстановить свою сеть, вновь связать воедино ниточки «жизни», эти миллионы воспоминаний, превращающие «меня» в некий вязкий клубок, бережно вытканную шелковистую паутину, чтобы поймать другую такую же букашку. Но в ту же самую ничтожную долю секунды я установил огромную Тишину, которая словно слоновьей ногой хотела бы раздавить эти миллионы схожих друг с другом ненужностей, само Небытие, казалось, выкрикивало Нет этой жизни. И тогда, внезапно, в этом Ничто, я услышал крики миллионов и миллиардов клеток оторопевшего тела:
Ты ЕСТЬ Здесь Ты ЕСТЬ Здесь Ты ЕСТЬ Здесь...
И этот крик повторялся, будто это была Жизнь самой жизни, еебиение, Дыхание ее тысячелетий и исчезнувших в них видов. Ты -ЗДЕСЬ...как первый восход солнца, перед которым падает ниц первоесоздание, еще не имеющее слов, чтобы выкрикнуть свое обожание и своюжажду того, что Есть здесь, его вечного воздуха, его дыхания. В центре этих миллиардов клеток присутствовало нечто, что узнало ипородило в своем первом Солнце свою ноту великого моря вечно звучащеймузыки. Его первое волшебство под пологом звезд околдовало миллионы видов,исчезавших и появлявшихся, чтобы вновь обрести все ту же Любовь. А что же наш преходящий вид, что любит он? Останемся ли мы навсегда этими безнадежнымимарионетками? Но жажда остается, и в этом обещание будущего.
Со времени пришествия этого мыслящего вида нам хотелось утолитьстолько жажд: «Я мыслю, значит, я существую» и миллионы умов вздымались,чтобы уловить это «я», которое здесь, и столько ненасытных призраков хотели ухватить звезды и континенты, которые исчезали, но вновь появлялись вслед поступи завоевателей... завоевателей Ничто. Тогда они придумали и небеса, и Пап, и всевозможных Аллахов, чтобы властвовать и сжигать живьем, или резать, или обращать себе подобных в веру в единственного Бога - спасителя, который спасает лишь свой собственный банковский счет, и ничто не спасло этого древнего «я» о двух ногах, которое продолжает топтаться по тому же нечто, что было здесь с первых проблесков того солнца, с первых звуков той музыки безбрежного моря, которое любит свои волны и катит и катит их, снова и снова повествуя орадости. Быть может, дитя все понимало бы лучше, если быне этот клейкий, затвердевший клубок, который уже заглотил множество божьих или не-божьих букашек и будет заглатыватьеще и еще, вплоть до того дня, когда огромная Тишина захватит егои в этом внезапном Ничто раздастся чей-то крик. Так кто же это кричит? Что за забытая нота, которая вдруг звучит с неведомых и узнаваемых веков, будто это единственная наполняющая Музыка, всябесконечность в промелькнувшей секунде. И оно бежит и бежит, чтобы вновь обрести то, что находитсяздесь, и оно теряется в джунглях чужого мыслящего мира, и оно повсюду Чужое,кроме как в этом
Ты ЕСТЬ ЗДЕСЬ
брызнувшим вдруг изо всех пор его раздавленной до ничто кожи.
Сколько презренных суеверий было связано с именем любви, сколь гоним акт чувственнойлюбви, гоним анахоретами, скрывающими его какрадость запретную, а чистое животное, каковым является и человек, правда не столь чистый, воспринимает это какбурную радость, как непреодолимый порыв для воспроизводства в своем потомстве того же инстинкта радости в мире, который был сотворен для любви и безмерной радости, цель, к сожалению, ничтожная и чаще всего гибельная, и потомство плодилось чрезмерно, оно отошло от того, что хотело любить,любить все больше, чтобы неисчислимо обрести себя во всем. Наш временный угасающий вид начинает осознавать, что прошел мимо Цели, цели Веков. И вот Любовь, не найдя того, что ищет, обращается к саморазрушению пытаясь тире, глубже выявитьсвою первую Улыбку и свою первую созидательную Ноту, окаменевшуюв маленьком мыслящем «я», пока первое дитя, уничтожаемое тщетоймиллионов пустых воспоминаний, механически повторяющихся в наполненном смертью мире, не закричит всеми порами древней нынешней клетки, которая помнит о чем-то ином и о своем первом дыхании в этоммире:
Ты есть здесь
И это как первое рождение в этом мире -наконец-то оно вернулось!
Ты есть здесь
Ты - есть, ты именно здесь, без всех этих окружающих подпорок, без раяи грядущих веков, все здесь, наполненное и ни малейшей пустоты, это океан, весь воплотившийсяв одной капле, это мгновение всех Времен, это Музыка мира в единственной Ноте.
Тогда останется лишь вновь закричать о том, для чего мир возник подстолькими звездами, Тогда сделают пробоину в этом маленьком окаменевшем я и высадятся в другой мир.
Но как же нам оттолкнуться от одной-единственной клетки, минуя геологическиетысячелетия?
В начале прошлого века, завершившего последнее тысячелетие, перваямировая война (1914-1918) и последовавшие революции взорвали старыйменталитет центральной Европы. Шри Ауробиндо, неизмеримый ШриАуробиндо, оценивая состояние земли и того вида, которыйименуется родом человеческим, в книге Жизнь Божественная сказал:
«Поскольку груз, возложенный на человечество, слишком тяжел для малости современнойчеловеческой личности, для его ограниченного разума имелких жизненных инстинктов; поскольку человечествоне способно произвести необходимого изменения, поскольку оно использует свои новыесредства и свою новую организацию для обслуживаниястарого витального, иррационального и низкодуховного«я», то представляется, что судьба рода человеческого опасно икак бы в нетерпении, как бы вопреки себе самой, направляетсяк длительной смуте, гибельному кризису, мраку неистовых сомнений под давлениемвитального эго, захваченного колоссальными силами, которые соответствуют уровнючудовищной механической организации жизнии научному знанию, которые оно развило, слишком значительному, дляуправления разумом и волей. Даже если окажется, что это временная фаза или явление, и что удастся создать некую приемлемую структуру, которая позволит человечеству продолжать своенеясное путешествие менее катастрофично, это будет лишь передышкой. Эта проблема- проблема основ, и, ставя ее, сама эволюционная Природа человека оказываетсяперед критическим выбором, который ей придется однажды сделать в нужном направлении, если виду предстоит достичь своей цели или даже просто выжить.»
Нет, дело не в том, чтобы «выжить» в этой старой человеческой жизни, которую мы жуем вот уже тысячелетия, но в том, чтобы создать заново или воссоздать то, для чего эта земля раскрыласьпод столькими звездами и для стольких видов, исчезнувших, потому что они не нашли своей Цели любви и радости; то, что первый задавленный ребенок открывает в восхищении, когда кричит всеми клетками своего старого закостенелого тела:
Главная 
